35 День испытания

«День испытания», глава 35 книги Святые: История Церкви Иисуса Христа в последние дни, том 2, Никакая грешная рука, 1846–1893 гг. (2020 г.)

Глава 35: «День испытания»

Глава 35

День испытания

Изображение

Человек со значком начальника полиции

Когда 17 февраля 1886 года Джордж К. Кэннон и задержавшие его прибыли в Солт-Лейк-Сити, на перроне стояла огромная толпа. Айерленд сопроводил Джорджа с поезда в служебный кабинет в городе, где собралась еще одна толпа с целью проявить сочувствие к измотанному и измученному пленнику. Там полицейский выдал Джорджу матрац и позволил ему отдохнуть, пока они ожидали прибытия его адвоката и других посетителей¹.

Суд над Джорджем был назначен на 17 марта, и судья отпустил его под залог в 45 тысяч долларов. Тем временем коллегия присяжных начала допрос жен и детей Джорджа, чтобы собрать доказательства того, что он нарушил Акт Эдмундса.

«Эти люди полностью лишены элементарного человеческого сострадания», – заявил Джордж, узнав об их настойчивом допросе. – Они настолько же безжалостны, как и большинство самых отъявленных пиратов»².

После своего освобождения Джордж тайно встретился с Президентом Тейлором. Джордж уже почти решился отправиться в тюрьму, но молился о том, чтобы Пророк узнал волю Господа по этому вопросу. Во время встречи Джордж объяснил свое затруднительное положение, и Президент Тейлор согласился с тем, что ему следует подчиниться закону. Если Джордж не предстанет перед судом, то потеряет 45 тысяч долларов, внесенных в виде залога, которые великодушно предоставили друзья.

Однако той ночью Господь открыл Президенту Тейлору, что его Первый советник должен снова уйти в подполье. Это откровение было подобно вспышке молнии, и после его получения Пророк сразу же преклонился у кровати в молитве благодарности. Несколькими годами ранее Господь вдохновил его инвестировать церковные деньги, полученные не в качестве десятины, в горнодобывающее предприятие, чтобы создать для Церкви специальный резервный фонд. Президент Тейлор считал, что эти средства следует использовать для того, чтобы вернуть деньги тем, кто внес залог за Джорджа³.

Джордж чувствовал, что это откровение было ответом на его молитвы. Они с Президентом Тейлором представили его на рассмотрение четырем Апостолам в городе, и они одобрили план по воплощению его в жизнь.

Однако Джордж беспокоился о том, правильно ли вновь уходить в подполье, особенно когда другие уже сидели в тюрьме за свои убеждения. Он не хотел, чтобы кто бы то ни было – как в Церкви, так и за ее пределами – думал, что он трус. И все-таки теперь он знал волю Господа в отношении него и принял решение доверять Ему.

«Если Бог указывает путь, по которому мне следует идти, – писал он в дневнике, – я желаю идти по нему, а Он упромыслит все остальное»⁴.

Приблизительно в то же время, когда Джордж К. Кэннон снова стал скрываться, Эмелин Уэллс вновь отправилась в Вашингтон, федеральный округ Колумбия, по церковным делам. Прошло семь лет со времени ее встречи с президентом Рутерфордом Хейсом и его женой Люси. С тех пор противостояние Церкви только усилилось, особенно теперь, когда конгресс пытался внести в Акт Эдмундса еще более жесткую поправку, которая станет известна как Акт Эдмундса-Такера⁵.

Предлагаемая поправка, помимо прочего, имела целью лишить женщин в Юте избирательного права, и Эмелин чувствовала, что обязана выступить против нее⁶. Она надеялась, что сможет убедить здравомыслящих людей – особенно своих союзников в борьбе за права женщин – увидеть всю несправедливость этой поправки.

В Вашингтоне Эмелин обратилась к законодателям и активистам, которые одобрительно относились к ее идеям. Одни возмущались, что женщины в Юте могут лишиться избирательного права. Другие не соглашались с той частью поправки, в которой государство наделялось правом конфисковать частную собственность Святых. Но противостояние многоженству подавило энтузиазм даже тех, кого Эмелин называла друзьями⁷.

После нескольких недель в Вашингтоне она села на поезд, направлявшийся на запад, считая, что сделала для Святых все, что могла. По пути она узнала, что две тысячи женщин недавно собирались в Театре Солт-Лейк-Сити, чтобы выступить против такого отношения государства к полигамным семьям. На этом собрании Мэри Изабелла Хорн призвала женщин выступать против этой несправедливости. «Должны ли мы, женщины Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, покоряться оскорблениям и издевательствам, не возвышая наши голоса против этого?» – спросила она⁸.

Эмелин восторгалась силой своих сестер в Евангелии и с нетерпением ожидала воссоединения с ними, но на пути домой получила телеграмму от Президента Тейлора, в которой тот просил ее вернуться в Вашингтон. Комитет, состоящий из женщин–Святых последних дней, составил резолюции, в которых призывал руководителей страны прекратить кампанию против Святых. В них они также просили жен и матерей по всей стране прийти на помощь женщинам в Юте. Пророк хотел, чтобы Эмелин передала эти резолюции Гроверу Кливленду, президенту США. Вместе с ней должна была поехать Эллен Фергюсон, врач и хирург из числа Святых последних дней в Солт-Лейк-Сити⁹.

Уже через несколько дней Эмелин вернулась в Вашингтон. Они с Эллен встретились с президентом Кливлендом в библиотеке Белого дома. Он был не таким недоброжелательным, как они того ожидали, но они знали, что будет непросто убедить его поддержать их. Годом ранее он встретился с делегацией Святых последних дней из Юты и сказал им: «Я хотел бы, что вы там были, как мы»¹⁰.

Президент внимательно выслушал Эмелин и Эллен и пообещал со всем вниманием рассмотреть их резолюции. Но хотя он с пониманием относился к их идеям, он не хотел подвергаться риску вызвать раздражение у противников многоженства из числа законодателей.

«Все, что может быть здесь сделано в рамках представления фактов и стремления устранить предубеждения, кажется лишь каплей в море общественного настроения, – написала вскоре Эмелин в Woman’s Exponent. – Не нужно унывать, творя добро, даже если возможностей немного, а предубеждения достаточно сильны»¹¹.

Тем временем в Долине Санпит в Юте полицейские начали задерживать практикующих многоженство Святых в Эфрейме, Манти и соседних городах¹². Августа Дориус Стивенс, будучи президентом Первоначального общества Южного прихода Эфрейма, обучала детей, как им следует действовать, если полицейские попытаются допросить их¹³. Ни о чем не подозревающие дети часто были удобным источником информации, поэтому им нужно было научиться распознавать полицейских и вносить путаницу в расследование¹⁴.

Более тридцати лет прошло с тех пор, как Августа оставила в Копенгагене, Дания, свою семью и прибыла в Юту. В то время ей было лишь 14 лет. Тогда ее мама ненавидела Церковь и только недавно развелась с ее отцом. Если бы кто-то сказал Августе, что ее семья однажды вновь воссоединится в Сионе, а ее родители будут запечатаны через заместительные таинства в храме, она, вероятно, не поверила бы этому¹⁵.

Но именно так и произошло, и теперь семья Дориусов представляла собой значительную часть общества в Долине Санпит. Отец и большинство братьев и сестер Августы уже давно умерли, но ее мама, Эн Софи, которой теперь шел восьмой десяток, испытывала особое чувство гордости за своих детей, чье членство в Церкви ранее сильно ее смущало. У братьев Августы, Карла и Йохана, были большие полигамные семьи, в которых год от года рождалось все больше детей, внуков и внучек. У ее сводного брата, Льюиса, сына второй жены отца, Ханны, также была большая полигамная семья. Сводная сестра Августы, Джулия, которую ее мама удочерила в Дании, также была замужем и растила семью в долине¹⁶.

Тогда как полигамные браки братьев Дориусов подвергали их риску ареста, муж Августы, Генри, был в безопасности. Его первая жена умерла в 1864 году, поэтому они с Августой больше не практиковали многоженство. У них совместно было восемь детей, пять из которых были живы на тот момент¹⁷. Никто из их детей, состоящих в браке, также не практиковал многоженство¹⁸.

Однако, поскольку Августа трудилась в качестве повивальной бабки и медсестры, она все еще могла быть человеком, представляющим интерес для полицейских. Увидев потребность в оказании Святым более качественной медицинской помощи, Бригам Янг и Элиза Сноу начали в 1870-х годах призывать женщин из числа Святых последних дней получать медицинское образование. Августа стала повивальной бабкой в 1876 году, пройдя обучение в Юте. Получив поддержку со стороны Общества милосердия и руководителей Церкви, другие женщины стали обучаться в медицинских учебных заведениях в восточной части США. Некоторые из них также помогали Обществу милосердия с основанием больницы Дезерет в Солт-Лейк-Сити в 1882 году¹⁹.

В глазах полицейских дети были доказательством незаконного сожительства, если не многоженства, а повивальные бабки, такие как Августа, могли дать показания в суде. Однако Августа продолжала принимать роды и навещать родителей, ходя от двери до двери с черной сумкой и радостным выражением лица²⁰.

В Первоначальном обществе она часто говорила детям, насколько они благословлены расти в Сионе, несмотря на нынешние опасности. Собрания Первоначального общества были безопасным местом, где дети могли обучаться Евангелию. Августа учила их быть добрыми к старшим и к людям с ограниченными возможностями здоровья. Она призывала их быть вежливыми и делать все, что они могут, чтобы иметь благословения храма²¹.

Подобно другим церковным руководителям, она также заостряла внимание на важном значении достойного принятия причастия каждую неделю, что дети делали в Воскресной школе. «Мы не должны принимать причастие, если у нас плохие чувства по отношению к нашим друзьям или кому-то еще, – учила она их. – Мы должны молиться и иметь Дух Господа с нами, чтобы мы могли любить друг друга. Если мы ненавидим своих друзей или своего брата или сестру, то не можем любить Бога»²².

И она напоминала детям из Первоначального общества не забывать тех, кому досаждают полицейские. «Это день испытания, – говорила она, – и мы не должны забывать смиренно молиться за наших братьев, находящихся в тюрьме, и за всех Святых»²³.

Той зимой, находясь в подполье в Юте, Ида Удалл получила телеграмму от своего мужа Дэвида. Президент Кливленд помиловал его, и тот скоро должен был вернуться домой.

Ида была переполнена радостью за Дэвида, но ей было грустно, что она не сможет воссоединиться с ним в Сент-Джонсе в Аризоне. «Как же мне становится одиноко и тоскливо по дому, когда я думаю, что не смогу разделить ни одну каплю радости от возвращения своего собственного мужа домой», – сетовала она в дневнике²⁴.

Ида продолжала жить в Нифае, часто борясь с чувствами одиночества и отчаяния из-за своей жизни в изгнании²⁵. В сентябре 1886 года, после того как Дэвиду пришлось отложить долгожданный визит к ней, она написала ему гневное письмо и сгоряча отправила его, пока не передумала.

«Я сказала ему, что ему и вовсе не нужно беспокоиться о том, чтобы приезжать ко мне, – написала она потом в дневнике, кипя от злости. – Я подумала, что уже достаточно времени потратила на того, кто плевать хотел на меня».

Вскоре после этого Ида лежала в кровати вся в слезах, жалея о том, что отправила письмо. Затем из послания сестры Дэвида она узнала, что он молится о ее с Паулиной благополучии. Мысль о том, что Дэвид молится за нее и их дочь, тронула сердце Иды, и она снова написала ему, в этот раз извиняясь за предыдущее гневное письмо²⁶.

Вскоре она получила от Дэвида письмо, в котором тот заверял ее, что является ее «любящим и верным мужем», после чего пришло еще одно письмо, более длинное и полное надежды и исполненных любви и раскаяния слов. «Прости меня тоже за недобрые поступки, слова, мысли и явное пренебрежение, – просил Дэвид. – У меня есть свидетельство о том, что день избавления близок и что мы будем иметь радость на Земле»²⁷.

В декабре висевшее над Дэвидом обвинение в многоженстве было снято, благодаря чему Ида смогла вернуться в Аризону²⁸. В марте 1887 года Дэвид прибыл в Нифай, чтобы забрать ее с Паулиной назад, как раз успев к второму дню рождения дочки. Паулина не знала своего отца и бурно реагировала каждый раз, когда он пытался обнять Иду. «Пусть он не прикасается к тебе!» – предупредила она свою маму.

Путешествие семьи в Аризону заняло три недели. Это был самый продолжительный период, когда Ида была наедине с мужем за пять лет брака²⁹.

Через год после того, как Суза Гейтс последовала за мужем на миссию, она наконец привыкла к своему дому на Гавайских островах. Джейкоб трудился в качестве сахаровара, превращая урожай сахарного тростника в том поселении в продукцию, которую можно было продать³⁰. Суза делала все возможное, чтобы обеспечивать быт. Она снова была беременна и, помимо стирки и готовки еды, занималась шитьем рубашек для Джейкоба, клетчатых платьев для их шестилетней дочери Люси, рубашек и штанов для четырехлетнего Джея и трехлетнего Карла и новых нагрудников для младенца Джозефа. В конце дня она часто чувствовала себя уставшей, но все-таки находила время писать и отсылать статьи в газеты в Юте и Калифорнии³¹.

Однажды утром в феврале 1887 года у маленького Джея сильно поднялась температура и появился кашель. Сперва Суза и Джейкоб подумали, что тот простудился, но в течение последующей недели его состояние все время ухудшалось. Они заботились о Джее, как только могли, и позвали Джозефа Ф. Смита и других, чтобы благословить его. Суза поражалась вере, которая была проявлена ради ее сына. Но Джею никак не становилось лучше.

Ночью 22 февраля Суза была рядом с Джеем и натирала его животик маслом, чтобы снять боль. Его дыхание становилось все более тяжелым и прерывистым. «Не оставляй меня сегодня, мама, – сказал он ей. – Останься сегодня».

Суза пообещала, что останется, но после полуночи Джейкоб убедил ее немного отдохнуть, пока сам будет присматривать за сыном. Джей, казалось, спокойно спал, поэтому она решила отдохнуть, не желая верить, что ее мальчик умрет. Он на миссии со своей семьей, говорила она себе, а люди на миссиях на умирают.

Позже Джей проснулся и стал на протяжении всей ночи вновь и вновь шептать «мама». Утром ему стало хуже, и семья позвала Джозефа Ф. и Джулину Смитов. Смиты оставались с семьей Гейтсов до вечера. Состояние Джея не менялось, и днем он мирно заснул, после чего умер незадолго до двух часов пополудни³².

Горе Сузы было просто непередаваемым, но едва она успела начать оплакивать своего сына, как ту же болезнь подхватил и Карл. Пока ему становилось хуже, Святые из Лайе постились и молились, но ничто не помогало. Семью отправили на карантин, чтобы не допустить распространения болезни, и вскоре после этого Карл умер³³.

Хотя многие семьи пришли на помощь Сузе и Джейкобу, Джозеф Ф. и Джулина Смиты были рядом с ними постоянно. Они потеряли свою старшую дочь, Джозефину, когда она была приблизительно в том же возрасте, что и мальчики, и понимали, через какие мучения проходят их друзья. Когда мальчики умирали, Джозеф был у их кровати. Джулина омыла их тела, изготовила для них погребальную одежду и одела их в последний раз³⁴.

В последующие дни Джейкоб оплакивал своих сыновей, но Суза была слишком потрясена, чтобы плакать. Она беспокоилась, что и другие ее дети могут заразиться. После смерти Карла она также не ощущала, что ребенок в ее животе шевелится. Хотя незадолго до смерти Джей видел младенца во сне, Суза гадала, жив ли еще ее не родившийся ребенок.

Затем однажды она почувствовала легкое колебание, едва заметный признак жизни. «Даже такое слабое движение утешает меня и дает надежду на то, что под моим переполненным грустью сердцем все еще бьется жизнь», – написала она своей матери. Она не понимала, почему ее сыновья умерли, но находила силу в знании о том, что Бог присматривает за ней.

«Несмотря на все это, мы знаем, что Бог правит на Небесах, – писала она матери. – Бог благословил меня и помогал мне нести мою ношу. Да восславится Его святое имя вовеки!»³⁵

В начале 1887 года Конгресс США принял Акт Эдмундса-Такера. Этот новый закон наделял суды в Юте еще большими полномочиями привлекать к уголовной ответственности и наказывать полигамные семьи. Женщины на той территории лишились своего избирательного права, а дети, рождающиеся в полигамных браках, были лишены прав наследования. Потенциальные избиратели, присяжные и местные чиновники должны были давать антиполигамную клятву. Церковь и Постоянный эмиграционный фонд прекратили свое существование в качестве юридических лиц, и государство могло конфисковать определенное церковное имущество, оцениваемое более чем в 50 тысяч долларов³⁶.

Джон Тейлор, Джордж К. Кэннон и другие руководители Церкви старались быть на шаг впереди полицейских. Все больше и больше Святых стали укрываться в небольших церковных поселениях в Чиуауа, Мексика, включая Колония-Диас и Колония-Хуарес³⁷. Другие Святые основали поселение в Канаде под названием Кардстон³⁸. Эти люди были готовы преодолеть сотни километров и перебраться в отдаленные места США, чтобы защитить свои семьи, следовать Божьим заповедям и соблюдать священные храмовые заветы.

Той весной здоровье Джона Тейлора резко ухудшилось, и Джордж стал сильно тревожиться о самочувствии Пророка. Все еще находясь в подполье, последние полгода они жили с одной семьей в отдаленном доме в Кейсвилле, что приблизительно в 30 километрах к северу от Солт-Лейк-Сити. Последнее время Джон страдал от болей в сердце, одышки и бессонницы. Его начала подводить память, и ему было непросто концентрироваться. Джордж пытался убедить его сходить к врачу, но за исключением некоторых травяных чаев Джон отказывался принимать лекарства³⁹.

24 мая Джону настолько нездоровилось, что он не смог выполнить некоторые церковные дела и попросил заняться ими Джорджа. Появились и другие вопросы, требующие решения, и Джон попросил Джорджа уладить и их. Когда пришло сообщение, в котором требовался совет относительно важного политического вопроса, Джон попросил Джорджа отправиться в Солт-Лейк-Сити, чтобы разрешить его⁴⁰.

В своих мыслях Джордж часто обращался к Джозефу Ф. Смиту, который все еще жил в изгнании на Гавайских островах. Предыдущей осенью он написал Джозефу о трудностях, с которыми сталкиваются они с Джоном. «Не могу сказать тебе, сколько раз я желал, чтобы ты был здесь, – поделился он. – Первое Президентство сейчас представляется мне птицей с одним крылом».

Совсем недавно Джордж сообщил Джозефу о плохом здоровье Джона. «Его воля, как ты знаешь, неукротима», – отметил он в письме. Но Пророк был уже не молодым человеком, и его тело начинало давать сбои. Если Джону станет хуже, Джордж пообещал, что сразу же пошлет за Джозефом.

И вот это время пришло. Хотя Джордж знал, что приезд Джозефа домой подвергнет его опасности, он сообщил ему о необходимости вернуться в Юту.

«Я принял это решение, не сообщив о нем никому из страха, что оно может устроить переполох или стать угрозой твоей безопасности, – написал он. – Мне нечего сказать за исключением того, что нельзя быть слишком осторожным»⁴¹.

Джордж начал утро 18 июля с подписания «Рекомендаций для посещения храма», чем обычно занимался Президент Церкви. Но сейчас Джон Тейлор редко выходил из своей спальни и едва мог говорить. Вся ноша обязанностей Первого Президентства легла на плечи Джорджа⁴².

Позднее тем же днем к его дому в Кейсвилле подъехала крытая повозка. Когда та остановилась, из нее вышла знакомая фигура, и вскоре Джордж с облегчением узнал в ней Джозефа Ф. Смита. Он провел Джозефа внутрь, чтобы повидаться с Пророком, и они нашли Джона, сидящего в кресле в спальне почти в бессознательном состоянии. Джозеф взял Джона за руку и обратился к нему. Джон, казалось, узнал своего советника.

«В первый раз Первое Президентство собралось вместе за последние два года и восемь месяцев, – сказал Джордж Джону. – Как ты себя чувствуешь?»

«Я чувствую благодарность Господу», – прошептал Джон⁴³.

В течение следующей недели состояние Джона ухудшилось. Однажды вечером, когда Джордж и Джозеф занимались церковными делами, их внезапно позвали в спальню Джона. Тот неподвижно лежал на кровати, и его дыхание было прерывистым и едва заметным. Спустя несколько минут оно полностью остановилось. Это произошло так спокойно, что Джорджу подумалось, что так засыпают дети.

Для Джорджа потеря Джона была подобна потере лучшего друга. Джон был ему как отец. Они не всегда сходились во взглядах, но Джордж считал его одним из самых благородных людей, которых когда-либо знал. Он подумал о воссоединении Первого Президентства неделей ранее. Теперь они снова были не вместе.

Джордж и Джозеф стали сразу же составлять планы о том, как им известить об этом Апостолов. Джордж уже написал о слабеющем здоровье Пророка Уилфорду Вудраффу, Президенту Кворума Двенадцати, и Уилфорд потихоньку начал возвращаться в Солт-Лейк-Сити из Сент-Джорджа, стараясь не попадаться на глаза полицейским. Большинство остальных Апостолов все еще находились в подполье.

В их отсутствие Джордж знал, что он оказался в затруднительном положении. Поскольку Президент Церкви умер, они с Джозефом больше не могли выступать в роли членов Первого Президентства. Но Церковь все еще стояла перед лицом серьезной опасности и нуждалась в руководстве. Если он продолжит заниматься церковными делами без участия Двенадцати, то может вызвать недовольство у других Апостолов. Но какой у него был выбор? Кворум был рассеян по разным местам, а некоторые вопросы просто нельзя было откладывать или игнорировать.

Джордж также знал, что им с Джозефом нужно действовать быстро. Если о смерти Джона станет известно слишком рано, полицейские могут узнать об их местонахождении и прийти за ними. Они с Джозефом больше не были в безопасности.

«Мы должны снять лагерь, – объявил Джордж, – и как можно скорее уехать отсюда»⁴⁴.