Глава 33
Рука нашего Отца
Когда 36-летняя Марта Торонто ездила в город, чтобы купить все необходимое для своей семьи, а также шести или даже более миссионеров, проживавших в доме Чехословацкой миссии, она иногда чувствовала, что за ней следят. Весной 1948 года она уже на протяжении двенадцати месяцев вместе с мужем, президентом миссии Уоллесом Торонто, проживала в Праге. В первые полгода жизни в городе Марта усердно трудилась, стараясь помогать чехословацким Святым с восстановлением Церкви в стране, которая все еще оправлялась после семи лет нацистской оккупации. Затем в феврале 1948 года просоветские коммунисты в правительстве устроили государственный переворот, отстранив от власти всех некоммунистов.
Этот государственный переворот был частью надвигавшейся «холодной войны» между СССР и его бывшими союзниками. Коммунистическое правительство в Чехословакии в целом с подозрением относилось к религиозным группам, и из-за связи Церкви с США она стала объектом пристального внимания. Теперь за членами Церкви и миссионерами следили правительственные агенты и гражданские информаторы, и многие жители Чехословакии, казалось, опасаются семьи Торонто и других американцев. Время от времени, проходя мимо одного из домов неподалеку, Марта видела, как в нем кто-то смотрит на нее через щелочку в шторах. А однажды какой-то мужчина следовал за ее 13-летней дочерью, Марион, прямо от дома до школы. Когда та повернулась, чтобы посмотреть на него, он спрятался за деревом1.
У Марты уже был опыт жизни в условиях режима, относящегося к людям с подозрением и подвергающим их контролю. Они с Уоллесом уже ранее возглавляли Чехословацкую миссию – начиная с 1936 года, через несколько лет после того, как поженились. Сперва Торонто могли относительно свободно проповедовать Евангелие. Но в начале 1939 году власть в стране захватили нацисты, которые начали преследовать членов Церкви и заключать в тюрьму миссионеров. Когда вскоре после этого началась война, Марта, Уоллес и североамериканские миссионеры были вынуждены эвакуироваться из страны, оставив более сотни чехословацких Святых2.
Уоллес передал руководство миссией в руки 21-летнего Йозефа Рубичека, который присоединился к Церкви лишь три года назад. Будучи исполняющим обязанности президента миссии, Йозеф проводил собрания и конференции, регулярно направлял Святым в миссии письма и делал все, что мог, чтобы помогать им оставаться стойкими и укреплять их веру. Время от времени он отчитывался перед Уоллесом о состоянии дел в миссии3.
Вскоре после окончания войны Первое Президентство призвало Уоллеса и Марту возобновить исполнение их обязанностей в Чехословакии. Ввиду трудностей, связанных с жизнью в истерзанной войной Европе, в июне 1946 года Уоллес уехал в Прагу один, пообещав привезти остальную семью, как только все более или менее наладится. Временами Марта задавалась вопросом, не будет ли ее детям лучше, если она останется вместе с ними в Юте, но она не хотела, чтобы они несколько лет не видели своего отца. После года разлуки семья Торонто вновь воссоединилась4.
Будучи одним из руководителей миссии, Марта направляла работу Общества милосердия, заботилась о миссионерах и радовалась, когда новообращенные каждую неделю приходили в дом миссии на мероприятия Ассоциации взаимного совершенствования. Но поскольку ее семья и Церковь находились под пристальным вниманием коммунистического правительства, она имела все основания ожидать, что жизнь в Чехословакии станет сложнее.
Прежде чем Марта уехала из США, ее рукоположил на служение президент Дж. Рубен Кларк, член Первого Президентства. «Проблемы, которые встанут у тебя на пути, – сказал он, – будут многочисленны и необычны». Он пообещал, что у нее будет сила решить их, и она будет благословлена терпением, милосердием и кротостью5.
Его слова давали ей сил, когда она и ее семья выполняли работу Господа.
Тем временем, вдали от сумятицы в Европе, 31-летний Джон О’Доннал опустился на колени рядом с деревом в укромном уголке ботанического сада недалеко от Телы, Гондурас. В течение последних шести лет Джон управлял каучуковой плантацией в соседней стране Гватемале, и он всегда радовался, когда ему приходилось приезжать по работе в этот прекрасный сад. Для того, кто вырос в колониях Святых последних дней в пустынных землях северной части Мексики, это безмятежное место с его необычайным разнообразием флоры и фауны было тропическим раем6.
И все-таки его разум терзали беспокойства. Он и его жена Кармен влюбились друг в друга вскоре после того, как он начал работать в Центральной Америке. Поскольку Кармен была католичкой, их обвенчал священник из ее церкви. Однако в то время у Джона было сильное чувство, что когда-нибудь она сможет разделить с ним его веру в восстановленное Евангелие. Он мечтал запечататься с ней в храме и часто рассказывал о Церкви, которая не была официально представлена в Гватемале. Однако Кармен, казалось, не была заинтересована в том, чтобы менять религию, и Джон изо всех сил старался не давить на нее.
«Я не хочу, чтобы ты присоединялась к моей Церкви только потому, что хочешь угодить мне, – сказал он ей. – Тебе нужно стремиться получить собственное свидетельство».
Кармен нравилось многое из того, чему Джон учил ее в отношении Церкви, но она хотела быть уверенной, что восстановленное Евангелие ей подходит. В детстве ей не позволялось читать Библию, и сперва она никак не могла осознать важное значение Книги Мормона. «Зачем мне вообще читать эту книгу? – спрашивала она Джона. – Она для меня ничего не значит»7.
Но Джон не сдавался. Во время поездки в США, когда они приехали в Месу, штат Аризона, где находился ближайший храм, он рассказал ей о вечном браке. Однако сколько бы он ни делился с ней восстановленным Евангелием, она, казалось, все никак не может получить свидетельство.
Джон знал, что отчасти проблема заключается в противодействии со стороны ее семьи и друзей, ведь которые из них плохо отзывались о Церкви. Кармен не была ревностной католичкой, но все-таки дорожила теми традициями, в окружении которых выросла. И Джон сожалел, что и сам иногда довольно небрежно относился к жизни в соответствии со своей религией, особенно когда находился в окружении друзей и коллег, которые не были членами Церкви. Временами было трудно находиться так далеко от небольшого прихода Святых. Он был благодарен за свои первые годы жизни, которые он провел в северной Мексике, где он был окружен прекрасными примерами своих родителей и других членов Церкви8.
В конце 1946 года Джон навестил Президента Джорджа Альберта Смита в Солт-Лейк-Сити и увещевал его отправить миссионеров в Гватемалу. Президент Смит с интересом слушал рассказ Джона о готовности страны к принятию Евангелия. Он и его советники уже совещались с Фредериком С. Уильямсом, бывшим президентом Аргентинской миссии, по вопросу расширения миссионерской работы в Латинской Америке.
Вскоре после этой встречи Первое Президентство объявило о решении послать миссионеров в Гватемалу. «Мы не уверены относительно того, когда это может быть сделано, – сказали они Джону, – но считаем, что в относительно ближайшем будущем»9.
Несколько месяцев спустя в дом О’Донналов, находившийся в городе Гватемала, приехали четверо миссионеров – сразу после того, как были расширены границы Мексиканской миссии, теперь включавшие Гватемалу, Коста-Рику, Сальвадор, Гондурас, Никарагуа и Панаму. Двое из них отправились в Коста-Рику, тогда как остальные начали проводить собрания с Джоном, Кармен и их двумя маленькими дочерьми.
Миссионеры также организовали Воскресную школу и Первоначальное общество – и даже привлекли к участию в качестве учителя Первоначального общества сестру Кармен, Терезу. Хотя Кармен посещала церковные собрания вместе с Джоном, она все еще не проявляла желания креститься. На самом деле к тому времени, как Джон опустился на колени в ботаническом саду, миссионеры были в Гватемале уже почти год, и пока никто в стране так и не присоединился к Церкви.
Во время молитвы Джон излил душу, прося Небесного Отца простить его грехи и недостатки. Затем он стал молиться за Кармен, стремясь помочь ей в ее борьбе за свидетельство. Казалось, будто на протяжении последних пяти лет искуситель делал все, что мог, чтобы не пускать ее в Церковь. Когда же она получит свой ответ от Господа?10
Пока Джон О’Доннал молился в Гондурасе, Эмми Кзейп усердно трудилась в качестве миссионера в Швейцарии. Помимо регулярных миссионерских обязанностей, она также помогала президенту миссии Скотту Таггарту вести переписку на немецком языке и переводила с английского на немецкий материалы для уроков. Хотя до служения на миссии Эмми не говорила по-английски, она смогла развить навыки общения на этом языке, читая старые номера журнала Improvement Era и нося с собой словарь, куда бы она ни ходила11.
Летом 1948 года чиновник сообщил Эмми о том, что она больше не может возобновлять свою визу и через три месяца ей придется вернуться в Вену. Эмми скучала по семье, но у нее не было особого желания жить в Австрии под контролем Советского Союза, который все еще занимал некоторые части ее города и страны. Она, возможно, могла временно устроиться в качестве домработницы в Великобритании, но это было еще точно не известно. Она часто вспоминала слова притчи: «Надейся на Господа всем сердцем твоим и не полагайся на разум твой»12.
Однажды Эмми встретила двух сестер-миссионерок из Британской миссии, которые приехали в Швейцарию перед возвращением домой. Они обе были из Канады и не говорили по-немецки, так что Эмми выступала в роли их переводчика. Во время общения Эмми рассказала им о своем нежелании возвращаться в Вену. Одна из миссионерок, Марион Аллен, спросила Эмми, готова ли та эмигрировать в Канаду вместо Великобритании. Хотя большинство членов Церкви в Канаде жили вблизи храма в Кардстоне, провинция Альберта, небольшие приходы Святых можно было найти по всей этой обширной стране, от Новой Шотландии на востоке до Британской Колумбии на западе.
Эмми считала, что у нее мало шансов эмигрировать в Северную Америку. Австрия пока не подписала договор о нейтралитете, и ее граждане считались врагами союзных государств. У Эмми также не было родных или друзей в Канаде или США, которые могли бы оказать ей финансовую поддержку или гарантировать ее трудоустройство13.
Однако несколько недель спустя президент Таггарт получил телеграмму от отца Марион, Хибера Аллена, в которой тот спрашивал, будет ли Эмми заинтересована в переезде в Канаду. Марион рассказала ему о трудном положении Эмми, и Хибер обратился к знакомому в канадском правительстве, который смог бы помочь ей получить одобрение на иммиграцию. Хибер был готов предоставить Эмми работу и временное жилье у них дома в Раймонде, небольшом городке недалеко от Кардстона.
Эмми тут же согласилась. Когда она готовилась к отъезду, ее родители, Алоис и Гермина, получили разовый пропуск на пересечение швейцарской границы, чтобы попрощаться. Эмми знала, что ее родителям требовалась огромная вера, чтобы отпустить свою 20-летнюю дочь уехать жить среди незнакомцев в незнакомой стране, не зная, увидят ли они друг друга вновь.
«Куда бы ты ни отправилась, ты никогда не будешь одна, – сказали ей родители. – Рядом будет твой Небесный Отец, который будет присматривать за тобой». Они увещевали ее быть хорошим гражданином и не отдаляться от Церкви14.
Позднее, во время путешествия через Атлантический океан, у Эмми было тяжело на сердце, когда она вспоминала о своей дружной семье, прихожанах в Вене и любимой Австрии. Она начала плакать, думая, что, если бы у нее была сила развернуть корабль, она, пожалуй, так и сделала бы.
Вместе с Эмми плыли домой два старейшины из Чехословацкой миссии, и благодаря им ей было легче переносить это трудное время. Между приступами морской болезни каждый из молодых людей сделал Эмми предложение, но она отказала им обоим. «Вы просто в течение двух лет были вдали от девушек, – заявила она им. – Как только вы вернетесь домой, вы найдете себе поистине прекрасных спутниц и обзаведетесь семьями»15.
Когда корабль прибыл в Новую Шотландию, старейшин сразу же впустили в страну, но Эмми сопроводили в огороженную забором зону ожидания, в которой скопилось множество других эмигрантов. Некоторые из них, как узнала Эмми, были осиротевшими детьми из немецких концентрационных лагерей.
Нацисты начали использовать такие лагеря в 1930-х годах, отправляя туда политических диссидентов и любого, кого считали ниже себя или опасными для своего режима. После начала войны нацисты продолжали арестовывать таких людей, в итоге убив сотни тысяч из них. Нацистский антисемитизм также привел к геноциду, когда режим начал систематически лишать свободы евреев, убив миллионы из них в концентрационных лагерях. Две трети европейских евреев погибли во время Холокоста, включая Ольгу и Эгона Вейсов, мать и сына еврейского происхождения, которые присоединились к Церкви и поклонялись Богу вместе с семьей Эмми в небольшом приходе в Вене16.
В Канаде Эмми целый день ожидала, пока чиновники распределяли ее и других эмигрантов по языковым группам и затем по-очереди допрашивали их. Зная, что некоторых эмигрантов отправляют назад в Европу из-за того, что у них было не все в порядке с документами, недостаточно денег или просто из-за состояния здоровья, Эмми молилась о том, чтобы пройти проверку. Когда чиновник взял ее паспорт и поставил в нем печать, ее сердце чуть не выскочило из груди от радости.
«Я свободна, в свободной стране!» – подумалось ей17.
Приблизительно в это же время в городе Гватемала у Кармен О’Доннал появилось много пищи для размышлений. Она только что получила письмо от своего мужа Джона, который был в командировке в Гондурасе. Он хотел, чтобы в его отсутствие она спросила Бога, истинна ли Церковь Иисуса Христа Святых последних дней, был ли Джозеф Смит Пророком и является ли Книга Мормона словом Бога. «Помолись об этом, – просил он. – Я хочу, чтобы моя жена была запечатана ко мне на всю вечность, а также и мои дети».
Ранее Кармен уже много раз молилась обо всем этом. И делать это было особенно трудно – даже горестно, – когда Джона не было дома. В эти моменты ее окружал ужасающий дух, и она испытывала внушающее тревогу действие силы сатаны. Мысль о том, чтобы предпринять еще одну попытку, когда его не будет рядом, пугала ее.
И все-таки однажды вечером она решила попробовать вновь. Она уложила двух дочерей и затем опустилась у себя в спальне на колени, чтобы помолиться. Сразу же силы тьмы вернулись. Она чувствовала, словно в комнате были тысячи глумящихся лиц, пытающихся погубить ее. Она убежала из комнаты и поднялась по лестнице на второй этаж, где жили миссионеры. Она рассказала старейшинам о произошедшем, и они дали ей благословение.
Открыв глаза, Кармен почувствовала себя спокойнее. «По какой-то причине сатана старается погубить меня», – поняла она. Искуситель явно не хотел, чтобы она обрела свидетельство о восстановленном Евангелии. Иначе почему он так усердно трудится, чтобы помешать ее молитвам? И вдруг она поняла, что должна креститься18.
Следующие несколько месяцев были для О’Донналов довольно насыщенными. После того как Джон вернулся из Гондураса, они с Кармен всегда молились вместе. Она продолжила посещать причастные и другие церковные собрания, обретая более глубокое понимание Евангелия. На одном собрании свидетельств, на котором присутствовал Арвелл Пирс, президент Мексиканской миссии, она встала и сказала несколько слов. Другие также поделились своим свидетельством, и они вместе плакали, почувствовав, как их тронул и вдохновил Святой Дух19.
13 ноября 1948 года миссионеры провели службу крещения для Кармен, ее сестры Терезы и двух других человек, Мануэлы Касерес и Луиса Гонсалеса Батреса. Поскольку в арендованном помещении, в котором они проводили церковные собрания, не было купели, кто-то из их друзей разрешил Джону и миссионерами провести крещения в небольшом бассейне, находившемся к югу от города20.
Неделю спустя в город Гватемала приехали две миссионерки из Мексиканской миссии, Мэри Уайт и Арлин Бин, чтобы организовать там Общество милосердия. Кармен была призвана в качестве президента, и они с миссионерками проводили собрания днем по четвергам. Большинство женщин, посещавших эти собрания, не были членами Церкви. Одну из них, профессора университета средних лет, сперва беспокоило то, что обществом руководил кто-то настолько молодой как Кармен.
«Не понимаю, зачем вообще вы призвали эту молодую девушку быть президентом», – сказала она миссионеркам.
Кармен было неловко. Она не могла не согласиться с этой женщиной. Почему в качестве президента не призвали этого профессора или любую другую женщину постарше?
«Не нужно так себя чувствовать, поскольку ты не просила об этой работе, – сказали ей сестры-миссионерки. – Тебя к ней призвали».
Поскольку у Общества милосердия не было пособий, Кармен самостоятельно придумывала уроки и мероприятия. В феврале 1949 года к Церкви присоединились две женщины, Антония Моралес и Алисия Касерес. Несколько недель спустя Кармен призвала их и Грейси де Уркису, женщину, интересовавшуюся Церковью, в качестве членов своего президентства. Женщин представили на собрании, на котором присутствовала двадцать одна сестра, – самая высокая их посещаемость на тот момент.
Все присутствовавшие были рады и готова учиться21.
Весной 1949 года Президент Джордж Альберт Смит часто просыпался от криков тюленей и шума Тихого океана. В январе Пророк прибыл в Калифорнию для осмотра храмового участка в Лос-Анджелесе. Из-за войны и оказания гуманитарной помощи в Европе осуществление проекта было отложено, но теперь руководители Церкви хотели приступить к строительству. После нескольких дней, насыщенных собраниями, Президент Смит стал неважно себя чувствовать. Его состояние постоянно ухудшалось, и врачи обнаружили у него в правом виске тромб22.
Сам тромб не угрожал его жизни, но Президент Смит никак не мог вновь набраться сил. Когда врачи наконец выписали его из больницы, он остался в Калифорнии, чтобы восстанавливаться в благотворном прибрежном климате. Но поскольку приближалась апрельская Генеральная конференция 1949 года, он надеялся вернуться в Солт-Лейк-Сити. Однако когда он садился в кровати, из-за сильного головокружения все вокруг начинало плыть, и ему приходилось снова лечь23.
Помимо тромба, врачи не нашли никакой другой явной причины усталости Пророка. «Моя самая большая проблема, – заключил он недавно в дневнике, – это измученная нервная система и переутомление»24.
Бо́льшую часть своей взрослой жизни Президент Смит испытывал трудности со здоровьем, такие как плохое зрение, проблемы с пищеварением и ужасная усталость. Когда в возрасте тридцати трех лет его призвали в качестве Апостола, он по опыту знал, что может произойти, если перегружать себя. Но иногда чувство долга и желание трудиться мешали ему сбавить темп.
К 1909 году, через шесть лет после призвания в качестве Апостола, он испытывал тревогу и депрессию. У него совершенно не было сил, и он в течение многих месяцев мог быть прикован к постели, не в состоянии что-либо делать. Из-за плохого зрения он не мог читать в течение длительного промежутка времени. Он чувствовал себя бесполезным и безнадежным, и бывали случаи, когда он желал умереть. Ему пришлось отойти от выполнения своих обычных обязанностей в Кворуме Двенадцати Апостолов на три года25.
Президент Смит обнаружил, что в восстановлении сил ему помогают молитва, свежий воздух, полноценное питание и регулярные физические упражнения. Хотя он все еще не полностью вылечился от своих недугов, эти непростые ранние годы в качестве Апостола помогли ему убедиться в том, что у Господа есть для него план. Он нашел утешение в письме своего отца, Апостола Джона Генри Смита. «Тот горький опыт, через который ты проходишь, – говорилось в нем, – имеет целью лишь очистить тебя, возвысить и подготовить к обширному труду всей жизни»26.
С тех пор Президент Смит направлял свою энергию на облегчение страданий, несправедливости и невзгод. Он распорядился напечатать Книгу Мормона шрифтом Брайля и организовал первый небольшой приход Церкви для глухих. Узнав, что Гельмут Хюбенер, молодой немецкий Святой, казненный нацистами, был незаслуженно отлучен от Церкви, он и его советники отменили это решение и указали местным должностным лицам поставить об этом отметку в учетной карточке Гельмута. В качестве Президента Церкви он вновь стал уделять внимание индейцам, стремясь улучшить условия их жизни и помочь получить образование27.
Однако полное сострадания сердце Пророка часто делало его эмоциональную ношу тяжелее. «Когда все идет хорошо, мои нервы недостаточно крепки, – сказал он однажды другу. – А когда я вижу, как другие люди горюют и находятся в депрессии, это быстро оказывает на меня воздействие»28.
В то время врачи не так хорошо разбирались в продолжительных физических и психических заболеваниях, часто используя для описания состояний наподобие хронической усталости или депрессии такие термины, как «нервное истощение». И все-таки Президент Смит делал все возможное, чтобы следить за своим здоровьем, используя по полной те периоды, когда у него было больше энергии и выносливости, и отдыхая, когда нужно. Хотя он больше никогда не сталкивался с подобным упадком сил, какой он испытал несколькими десятилетиями ранее, пожилой возраст и огромная ответственность брали свое29.
20 марта Пророк авиапочтой отправил советникам письмо, в котором рекомендовал им провести Генеральную конференцию без него. Президент Дж. Рубен Кларк позвонил ему на следующий день, полный надежд, что Президент Смит все же оправится ко времени конференции. «Давайте подождем следующего воскресенья и посмотрим, как вы будете себя чувствовать», – сказал он.
На следующей неделе Пророк испытывал приступы головокружения, но чувствовал, что все-таки постепенно набирается сил. 27 марта его врачи пришли к выводу, что он достаточно здоров, чтобы путешествовать, так что вскоре он сел на поезд, направлявшийся в Солт-Лейк-Сити. Во время поездки он хорошо отдохнул, и когда пришло время проведения конференции, он знал, что Господь благословил его силой.
На второй день конференции Президент Смит стоял перед Святыми с сердцем, полным любви и признательности. «Много раз, когда представлялось, что я готов отправиться на тот свет, – сказал он, – мне было позволено остаться здесь ради выполнения другой работы».
Затем он сказал несколько слов, которые не планировал произносить вплоть до того момента. «В жизни я испытал много счастья, – сказал он. – Я молюсь о том, чтобы, получая жизненный опыт, все мы скорректировали свою жизнь так, чтобы мы могли протянуть свою руку и почувствовать, что ее держит рука нашего Отца»30.
Тем временем в Праге президент миссии Уоллес Торонто ожидал новостей о том, будет ли позволено въехать в страну семерым новым американским миссионерам, призванным служить в Чехословацкой миссии. За предыдущий год число миссионеров в Чехословакии выросло до тридцати девяти, и они стали второй по величине группой граждан США в стране, уступавшей только числу сотрудников американского посольства. Однако десять миссионеров должны были скоро уехать домой, и чтобы миссия могла поддерживать темп работы, нужно было найти им замену31.
Группа новых миссионеров прибыла в Европу в феврале 1949 года. Поскольку правительство Чехословакии не сразу выдало им визы, старейшины ожидали в доме Швейцарско-австрийской миссии в Базеле, пока Уоллес ходатайствовал перед высокопоставленным правительственным чиновником, чтобы миссионерам было позволено въехать в страну. После долгих недель ожидания Уоллес узнал, что его прошения были отклонены.
«На текущий момент, – говорилось в официальном ответе, – больше никакие американские граждане не будут допущены в Чехословакию с целью постоянного проживания в стране».
Вскоре миссионеров перенаправили служить в Швейцарско-австрийскую миссию, и таким образом Уоллеса остался без необходимых ресурсов именно в то время, когда коммунистическое правительство все больше и больше вмешивалось в дела Церкви. Теперь от них требовалось, чтобы все публичные уроки или проповеди согласовывались не позднее чем за шесть недель до их проведения, а представители коммунистической власти часто посещали церковные собрания, чтобы контролировать Святых на предмет произнесения неодобренных речей. Правительство также отозвало разрешение на издание журнала миссии Novy Hlas [Новый глас] и пригрозило сократить выдачу продовольствия Святым или уволить их с работы, если они продолжат посещать церковь. Некоторых принуждали шпионить за другими членами Церкви.
Удрученные Святые пришли к Уоллесу за советом, и он сказал им, что они ни в коем случае не должны чувствовать себя обязанными подвергать себя риску. Если правительственные агенты будут оказывать на них давление, чтобы те докладывали о том, что происходит на церковных собраниях, им следует предоставить ровно столько информации, сколько нужно для удовлетворения их интереса32.
Несмотря на все эти трудности, некоторые чехословаки все еще горели желанием услышать послание Евангелия. Вместо того чтобы ограничить проведение публичных собраний, Уоллес расширил зону охвата миссии, начав проводить десятки лекций в городах по всей стране. Эти встречи стали очень популярны и часто приводили к продаже множества экземпляров Книги Мормона. Однажды вечером в городе Пльзень послушать такую лекцию пришло почти девятьсот человек.
Однако эти успехи привлекли дополнительное внимание со стороны правительства. В некоторых местах, включая Прагу, чиновники отклоняли запросы на проведение лекций. Вскоре после собрания в Пльзене правительство отказалось возобновить разрешение на пребывание в стране четырех американских миссионеров, мотивировав это тем, что они якобы представляют «угрозу общественному спокойствию, порядку и безопасности страны».
Уоллес снова ходатайствовал перед властями, настаивая на том, что миссионеры не сделали ничего, что могло бы создать угрозу нарушения общественного порядка. Он подготовил несколько позитивных статей о Чехословакии для газеты Deseret News, чтобы доказать, что Святые не являются врагами государства. Он также упомянул распределение Церковью продуктов питания и одежды по всей стране после окончания войны и отметил, что миссионеры вносят вклад в ее экономику33.
Ни малейшего успеха это не возымело. Правительство потребовало от четверых миссионеров покинуть страну до 15 мая 1949 года. В отчете о состоянии дел в миссии Уоллес написал о своих опасениях, что все религиозные движения в Чехословакии вскоре окажутся под жестким государственным контролем.
Но он не желал сдаваться. «Мы надеемся и молимся о том, чтобы Господь продолжал благословлять Свою работу в этой земле, – писал он, – независимо от того, что принесет в будущем этот политический курс»34.