«Дай мне силу», глава 10 книги Святые: История Церкви Иисуса Христа в последние дни, том 3, Смело, благородно и независимо, 1893–1955 гг. (2021 г.)
Глава 10: «Дай мне силу»
Глава 10
Дай мне силу
Осенью 1911 года Алма Ричардс вернулся в Университет имени Бригама Янга с целью принять участие в Олимпийских играх 1912 года в Стокгольме, Швеция. Алма был 21-летним прыгуном в высоту из Парована, небольшого городка в южной части штата Юта. До поступления в УБЯ годом ранее он практически ничего не знал об Олимпийских играх. Затем тренер сказал ему, что у него есть потенциал попасть на эти соревнования.
«Если будешь полтора года регулярно тренироваться, – сказал он, – ты попадешь в состав команды»1.
Сперва Алма подумал, что тренер шутит. Он был от природы атлетического телосложения, но он также был выше и тяжелее большинства прыгунов в высоту. И у него было не так много спортивного опыта или подготовки. Вместо того чтобы прыгать способом «ножницы» или перелетать через планку в горизонтальном положении, как делала бóльшая часть прыгунов, он неуклюже подпрыгивал вверх и в полете сворачивался в клубок.
Но он решил проверить слова тренера на практике. Он регулярно тренировался и начал добиваться превосходных успехов на местных спортивных соревнованиях. Вскоре он стал чемпионом штата Юта2.
Спортивные соревнования становились все более популярными среди молодых людей по всему миру, и многие средние школы и университеты в штате Юта стали оказывать спонсорскую помощь спортивным командам – как мужским, так и женским. И все-таки в течение многих лет Ассоциации взаимного совершенствования не включали занятия спортом в свои мероприятия. Собственно говоря, Ассоциация взаимного совершенствования молодых мужчин, к разочарованию многих юношей, на своих собраниях обычно сосредоточивалась на изучении религиозных и учебных дисциплин по пособиям3.
Тем временем протестантские группы в Солт-Лейк-Сити начали использовать популярный спортивный зал, находившийся под управлением Юношеской христианской ассоциации («YMCA»), для привлечения молодых Святых последних дней на свои занятия Воскресной школы. Обеспокоенные руководители Церкви решили предоставить молодым людям те же возможности. Они начали проводить спортивные состязания во время ежегодных совместных конференций Ассоциаций взаимного совершенствования и стали призывать руководителей кольев и приходов позволять молодежи использовать залы для развлечений в домах собраний для «легких занятий физической культурой». В 1910 году, когда Алма поступил в УБЯ, Церковь открыла спортивный комплекс «Дезерет», трехэтажное здание для отдыха в одном квартале к востоку от Храмовой площади4.
А поскольку посещаемость собраний Ассоциации взаимного совершенствования девушек превосходила посещаемость Ассоциации взаимного совершенствования молодых мужчин, руководители Церкви также поняли, что действующая программа недостаточно интересна для молодых мужчин. Это понимание пришло на фоне их стремления лучше обозначить и разъяснить обязанности церковных вспомогательных организаций и кворумов священства. В 1906 году недавно сформированный «координационный комитет», состоящий из представителей церковных вспомогательных организаций, постановил, что на собраниях Священства Ааронова должно проводиться доктринальное обучение молодых мужчин. Собрания Ассоциации взаимного совершенствования молодых мужчин, с другой стороны, будут направлены на развитие их разума и тела. Это означало, что многие молодые мужчины будут приобщаться к спорту и проводить время на свежем воздухе5.
Юджин Робертс, тренер Алмы и руководитель по физической подготовке в УБЯ, был уважаемым сторонником занятий спортом в Церкви. Подобно многим другим в его время, он считал, что технологические достижения и городская жизнь в XIX веке ушли вперед слишком быстро, лишив молодых мужчин облагораживающего влияния физической активности и окружающей природы. Идеализируя жизнь пионеров–Святых последних дней, он призывал молодых мужчин подражать их трудолюбию и религиозному пылу.
«Невозможно читать об их физических невзгодах и связанных с их религией испытаниях, не исполняясь восхищения, – написал он в 1911 году в одном из номеров журнала Improvement Era. – Бледный, выросший в городе юноша, никогда не ходивший в поход в пустыню, как и не видевший дикую местность, не путешествовавший пешком по холмам и не обходившийся без удобств, не может по-настоящему понимать те трудности, через которые прошел его отец»6.
Юджин и руководители Ассоциации взаимного совершенствования молодых мужчин настоятельно призывали Церковь начать использовать программу, разработанную по образцу недавно созданного движения бойскаутов, в рамках которой юношей учили развитию высоких нравственных качеств и помогали им становиться крепче физически и духовно посредством участия в лагерях, походах и других мероприятиях на свежем воздухе. Лайман Мартино, другой сторонник скаутской программы и член правления Ассоциации взаимного совершенствования молодых мужчин, призывал руководителей молодежи приобщить юношей к занятиям физической культурой. «Если их должным образом организовывать и обеспечивать надлежащий контроль, – заявил он, – такие мероприятия будут давать возможности для полноценного отдыха и способствовать развитию бодрости духа, мужества, энтузиазма, духовной и нравственной воли, а также формированию сдержанного характера»7.
И сам Алма Ричардс был подтверждением этих слов. Его желание преуспеть в своем виде спорта привело его к соблюдению Слова Мудрости в то время, когда следование этому принципу в Церкви поощрялось, но не требовалось. Воздерживаясь от употребления спиртного и табака, он доверял обещанию Господа, состоявшему в том, что те, кто соблюдают Слово Мудрости, «будут бегать… и не устанут… и будут ходить… и не ослабеют»8.
Весной 1912 года Юджин сказал Алме, что тот готов к отборочным соревнованиям в олимпийскую команду. «Ты один из пятнадцати лучших прыгунов в высоту в мире, – сказал он, – и один из семи лучших в США». Чтобы покрыть расходы на поездку Алмы на отборочные соревнования, он убедил УБЯ выделить этому молодому атлету щедрый грант. Он хотел сам сопровождать Алму в поездке, но у него не было на это достаточно денег.
Еще не уехав из Юты, Алма уже был охвачен тревогой и чувствовал себя одиноким. Юджин пришел его проводить, чтобы подбодрить и поддержать его. Прежде чем Алма сел на поезд, Юджин передал ему вдохновляющее стихотворение, которое должно было придать ему силы и веры в непростые времена9.
Несколько недель спустя до Юты дошли известия: Алму взяли в олимпийскую сборную и он уже был на пути в Швецию10.
В середине 1912 года более четырех тысяч поселенцев из числа Святых последних дней в северной части Мексики оказались в самом горниле революции. Годом ранее отряды повстанцев свергли давнего президента Мексики, Порфирио Диаса. Но с тех пор в стране поднялось еще одно восстание, направленное против самих победоносных повстанцев11.
Юниус Ромни, 34-летний президент кола в северной части Мексики, провозгласил, что, несмотря на этот конфликт, Святые не оставят свои дома. С тех пор как Святые нашли убежище в Мексике в период антиполигамных облав 1880-х годов, они, как правило, не вмешивались в местную политику. Но сейчас многие повстанцы воспринимали их как иностранных захватчиков и нередко совершали набеги на их процветающие животноводческие ранчо12.
Надеясь ослабить силы повстанцев, США запретили продажу Мексике оружия и боеприпасов. Однако сенатор Рид Смут убедил президента США Уильяма Говарда Тафта послать дополнительное вооружение Святым в северной части Мексики, чтобы помочь им защитить своии поселений. Но об этой поставке вскоре узнали предводители повстанцев и потребовали от Святых сдать оружие.
Зная о том, что Первое Президентство хотело не допустить того, чтобы Святым был причинен какой-либо вред, Юниус и другие церковные руководители в том регионе договорились с повстанцами о том, чтобы Святые могли оставить оружие для самообороны. Предводители повстанцев также пообещали не вторгаться в их поселения13.
Однако 27 июня генерал из числа повстанцев по имени Хосе Инес Саласар вызвал к себе Юниуса и Генри Боумана, местного церковного руководителя и бизнесмена. Он сказал им, что больше не может сдерживать отряды повстанцев от нападения на Святых. Встревожившись, Юниус напомнил генералу о том, что тот дал как устные, так и письменные заверения, что повстанцы не будут вторгаться в их поселения.
«Это просто слова, – сказал генерал, – а ветер уносит слова прочь». Затем он сообщил Юниусу и Генри, что колониям придется сдать оружие.
«Мы не считаем оправданной сдачу оружия», – заявил Юниус. В той местности было около двух тысяч повстанцев с пятью или шестью пушками, которые они могли использовать против колоний. Если Святые сдадут оружие, они будут беззащитны14.
Генерал был непреклонен, так что Юниус объяснил, что у него нет власти приказать Святым сдать их частную собственность. Услышав это, генерал Саласар вышел из комнаты, чтобы обсудить этот вопрос с одним из своих офицеров, полковником Деметрио Понсе.
Как только они остались одни, Генри сказал: «Брат Ромни, думаю, неразумно злить генерала». Он видел, что Юниус сильно раздражен, и не хотел, чтобы конфликт обострился.
«Я все твердо решил, – сказал Юниус. – Когда Саласар вернется, я скажу все, что о нем думаю, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни!»
Вскоре в комнату вошел генерал Саласар вместе с полковником Понсе. «По всей видимости, генерал не смог ясно донести до вас то, что хотел, – сказал полковник, потирая ладони. – Генерал хотел бы, чтобы вы просто предложили это им, и они это сделают!»
«Я не буду им это предлагать», – сказал Юниус. Он знал, что, если попросит Святых сдать свое единственное средство защиты, они будут чувствовать, что их предали.
«Если ваши ружья и боеприпасы не будут доставлены сюда ко мне к 10 часам завтрашнего утра, – предупредил генерал Саласар, – мы выступим против вас».
«Это ваш ультиматум?» – спросил Юниус.
«Это мой ультиматум! – ответил генерал. – Я приду и заберу ружья, куда бы мне ни пришлось отправиться за ними».
Юниус был шокирован тем, что генерал был готов так просто напасть на поселения. «Вы вторгнетесь в наши дома и заберете наши ружья силой?» – спросил он.
«Мы будем считать вас своими врагами, – сказал генерал Саласар, – и незамедлительно объявим вам войну»15.
Тем вечером в Колония-Хуарес, одном из крупных поселений Святых последних дней в северной части Мексики, 17-летняя Камилла Айринг слушала, как ее отец рассказывал об угрожающей ее семье опасности.
По его словам, повстанцы забирают оружие Святых и оставляют их без защиты, так что церковные руководители решили эвакуировать из поселений женщин, детей и пожилых. Им предстояло преодолеть 240 километров до Эль-Пасо, штат Техас, что чуть к северу от границы США. Мужчины останутся, чтобы защищать дома и скот16.
Камилла никогда не знала другого дома, кроме Колония-Хуарес. Три поколения ее семьи жили в колониях в Мексике после того, как ее дедушки переехали туда, чтобы избежать гонений за практику многоженства. С того времени местечко под названием Колония-Хуарес разрослось до поселения, в котором проживали десятки семей Святых последних дней и в котором были прекрасные яблоневые сады и красивые кирпичные здания.
Камилла была старшей из одиннадцати детей. Ее отец, муж двух жен, управлял большим животноводческим ранчо, на котором она иногда помогала с производством сыра. Он нанял несколько коренных мексиканцев, чьи семьи она полюбила. Вместе со своими друзьями она училась в сельской школе под названием Академия Хуарес, где изучала английский и испанский языки. В теплые дни она надевала одно из своих старых платьев и шла вместе с подругами к месту для купания на реке Пьедрас-Вердес. Сейчас, готовясь покинуть свой дом, она не знала, когда – или если – сможет вернуться17.
Каждый член семьи собрал с собой только то, что могло бы уместиться в одном общем сундуке. Остальное им пришлось спрятать от повстанцев. Камилла спрятала свои школьные материалы и другие памятные вещи в таких местах в доме, где их будет тяжело найти. Тем временем ее отец поддел доски на крыльце и убрал туда сотню литровых банок с ежевикой, которую Камилла и ее братья и сестры помогали своей матери собирать в них ранее в тот же день. Любимое семейное серебро, постельное белье и посуда отправились на чердак18.
На следующее утро, 28 июля, семья погрузила сундук в повозку, запряженную лошадьми, и проехала 16 километров к ближайшей железнодорожной станции. Там уже ждали десятки других семей, нагруженные тюками и чемоданами. Неподалеку верхом на лошадях выстроилась группа повстанцев, с ружьями и штыками наготове.
Когда поезд прибыл, Святые загрузились в вагоны. Железнодорожная компания направила туда все имеющиеся вагоны, чтобы помочь с эвакуацией. Среди них были товарные вагоны без окон или неприглядные вагоны для перевозки скота. Камилла, ее мама и братья и сестры разместились в вагоне для пассажиров третьего класса. Вцепившись в тюки и постельные принадлежности, они прижались друг к другу на жестких скамьях. Стоял жаркий летний день, и вокруг них кружили мухи. Камилла чувствовала себя, как селедка в бочке19.
Вскоре поезд покинул станцию и направился на север в Колония-Дублан, самое большое поселение Святых в той местности, чтобы принять еще больше пассажиров. Когда в поезд сели Святые из Дублана, всего пассажиров было около тысячи. Багаж лежал кучами по всем вагонам.
Поезд весь день и всю ночь ехал на северо-восток. Некоторые железнодорожные пути были повреждены во время революции, из-за чего поезду приходилось двигаться довольно медленно. Камилла ужасно боялась того, что повстанцы остановят поезд и ограбят пассажиров.
Но на рассвете они в безопасности прибыли в Эль-Пасо. На станции Святых встретили местные жители в повозках и телегах и отвезли их через весь город на склад пиломатериалов, выделенный для беженцев. Камиллу и ее семью доставили в большой, пыльный загон для скота с несколькими стойлами, где семьи могли разбить лагерь. Семья Камиллы набилась в одно стойло и повесила вокруг одеяла для большего уединения. Повсюду стояло тошнотворное зловоние. Везде роились мухи.
В течение дня на склад продолжали прибывать люди из различных поселений, и туда также приехали репортеры с фотографами, чтобы взять у них интервью и сделать фотографии. Также пришли местные жители из города. Кто-то предлагал помощь, тогда как другие заглядывали внутрь, чтобы поглазеть на Святых.
Камилла очень смущалась. «Мы просто обезьяны в клетке», – думала она20.
Алма Ричардс пристально смотрел на планку для прыжков в высоту. У него болели глаза. Шел третий день Олимпийских игр 1912 года. Солнце над новым стадионом из коричневого кирпича в Стокгольме было невыносимо ярким и раздражало глаза Алмы, который уже несколько недель мучился от глазной инфекции. Когда была не его очередь прыгать, он надевал старую, бесформенную шляпу, чтобы прикрыть глаза от солнца. Но сейчас, когда снова пришла его очередь, он отошел к краю поля и бросил шляпу на траву21.
Соревнования по прыжкам в высоту с разбега начались при участия почти шестидесяти спортсменов из нескольких десятков стран. Сейчас остались лишь он и прыгун из Германии по имени Ханс Лише. Ханс был лучшим прыгуном, которого Алма когда-либо видел. Он выступал без каких-либо заметных усилий, совершая каждый прыжок с первой попытки. Алме, с другой стороны, весь день планка давалась с большим трудом. Сейчас она была установлена на высоте 193 сантиметров – выше, чем кто-либо преодолевал на любых Олимпийских играх. Никто – даже товарищи Алмы по команде – не ждал, что он сможет ее преодолеть22.
Пока Алма готовился к прыжку, мысли лихорадочно проносились в его голове. Вот он стоял, представляя свою страну на самых престижных спортивных соревнованиях в мире. И все-таки он чувствовал себя слабым, словно ему приходилось держать на плечах целый мир. Он думал о Юте, своей семье и родном городе. Он думал об УБЯ и Святых. Склонив голову, он мысленно попросил Бога дать ему сил. «Если будет правильно, чтобы я победил, – молился он, – я буду искренне стараться показывать хороший пример все дни моей жизни»23.
Подняв голову, он почувствовал, как слабость ушла. Он расправил плечи, подошел к линии старта и занял позицию. Затем он энергично ринулся вперед и взмыл в воздух, поджав колени к подбородку. Его тело пронеслось над планкой с запасом в несколько сантиметров.
Ханс Лише, находившийся за пределами поля, вдруг стал нервничать, разогреваясь перед своим прыжком. Алма бегал кругами, чтобы поддерживать упругость мышц. Если Ханс преодолеет эту же высоту – а Алма был в этом уверен, – планку поднимут еще выше, и Алме придется совершить очередной прыжок.
Во время первой попытки Ханс задел планку, и та упала. Раздраженный, он вернулся на поле и совершил второй прыжок. И вновь он сбил планку.
Алма понимал, что его противник теряет самообладание. Когда Ханс уже приготовился совершить финальный прыжок, неподалеку раздался выстрел, сигнализируя начало забега. Ханс подождал, пока бегуны пересекут финишную черту, после чего приготовился прыгать. Однако прежде, чем он смог совершить прыжок, начал играть оркестр, и он отказался прыгать в тот момент. Наконец, девять минут спустя, организаторы попросили его не затягивать. Хансу ничего не оставалось делать, кроме как прыгать, и он побежал вперед и взмыл в воздух.
В очередной раз он не смог преодолеть заданную высоту24.
Чувство радости захлестнуло Алму. Соревнования закончились. Он завоевал золотую медаль и установил олимпийский рекорд. Ханс подошел к нему и от всего сердца поздравил с победой. Вскоре и другие стали чествовать его. «Ты принес Юте мировую известность», – сказал один человек.
Джеймса Салливана, официального представителя американской олимпийской команды, особенно впечатлило спокойствие Алмы, находившегося под таким давлением, а также его благоразумный образ жизни. «Хотелось бы мне, чтобы в нашей команде была сотня таких же добродетельных спортсменов, как ты», – сказал он25.
Через несколько дней газеты по всем Соединенным Штатам Америки чествовали победу Алмы, приписывая достигнутый им успех в том числе его религии. «Совершившего этот великий прыжок называют ‘мормонским гигантом’, и он действительно заслуживает этого титула, – написал один репортер. – Он всего добился своими силами, и мировое признание пришло к нему после многих лет упорного труда и непреклонности, унаследованной от тех, кто основал мормонскую религию и превратил пустыню в цветущий сад»26.
Тем временем один из друзей Алмы подшучивал над ним из-за его молитвы перед победным прыжком. «Мне бы не хотелось, чтобы ты смеялся, – тихо ответил Алма. – Я молился Господу о том, чтобы Он дал мне силу перепрыгнуть ту планку, и я ее перепрыгнул»27.
15 августа 1912 года сестры Ховита и Лупе Монрой трудились в семейном магазине в Сан-Маркосе, штат Идальго, Мексика. Их небольшой городок уютно расположился в сердце страны, вдали от жестокостей революции, происходивших на севере. В тот день в магазин вошли два молодых, хорошо одетых американца. Они заказали содовую и вежливо спросили сестер, знают ли те, где живет сеньор Хесус Санчес.
Сестры хорошо знали этого пожилого человека и объяснили посетителям, как пройти к его дому. Поскольку сеньор Санчес не был католиком, некоторые местные жители относились к нему с недоверием. Но он дружил с Рафаэлем, старшим братом Ховиты и Лупы.
Позднее, когда у сестер была возможность поговорить с сеньором Санчесом, они спросили его, кто были эти молодые люди.
«Это миссионеры», – ответил он. Около тридцати лет назад он присоединился к Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. Но, несмотря на многообещающее начало, миссия Церкви в центральной Мексике не смогла прижиться и закрылась менее чем через десять лет после его крещения. С тех пор миссия открылась повторно, и в том регионе теперь проживало более шестисот мексиканских Святых. Миссионеры путешествовали по сельской местности в поисках давних членов Церкви, таких как он28.
«Когда эти миссионеры придут снова, – сказали сестры сеньору Санчесу, – приведите их к нам домой, чтобы мы смогли порасспрашивать их».
Несколько месяцев спустя сеньор Санчес пришел в магазин и познакомил Ховиту и Лупе с двумя миссионерами, Уолтером Эрнестом Янгом и Сетом Сиррине. У сестер, которые принадлежали к католической церкви, было много вопросов о том, чем верования старейшин отличаются от их верований. Они особенно хотели узнать, почему миссионеры не верят в крещение младенцев. Сеньор Санчес одолжил сестрам свою Библию, чтобы они могли побольше почитать о тех принципах, которым их учили миссионеры. Впоследствии, когда у Ховиты и Лупы появлялась свободная минутка, они изучали ее страницы29.
В марте 1913 года сеньор Санчес заболел. Сестры Монрой помогали его семье ухаживать за ним. Его состояние продолжало ухудшаться, и Ховита с Лупе послали за миссионерами, чтобы те дали ему благословение, но миссионеры трудились в другом городе и не смогли прибыть сразу же. К тому времени, как они пришли, сеньор Санчес уже умер. Старейшины провели для него похоронную службу и прочитали проповедь о воскресении. На службе было около десяти человек, включая овдовевшую мать Ховиты и Лупы, Хесуситу Меру де Монрой, которая пригласила миссионеров поужинать с их семьей тем вечером.
Хесусита была недовольна тем, что ее дочери продолжают общаться с миссионерами, особенно после того, как Ховита и Лупе перестали приходить на мессу. По вечерам она просила Бога сделать так, чтобы миссионеры перестали приходить в Сан-Маркос и не увели ее дочерей с истинного пути. Но за ужином она относилась к ним по-доброму. Перед едой один из миссионеров спросил, можно ли благословить пищу. Хесусита согласилась, и молитва тронула ее до глубины души. После ужина старейшины исполнили гимн «О, Небесный мой Отец», который поразил ее еще сильнее30.
Два месяца спустя Лупе взяла своих старших брата и сестру, Рафаэля и Наталию, на конференцию Святых недалеко от Мехико, где Церковь была более крепкой. На конференции было около сотни человек.
Вместе со своим братом и сестрой, Лупе слушала выступления о покое и братстве, Святом Духе, отступничестве и Восстановлении. Они также познакомились с президентом миссии, Рэем Л. Праттом, выросшим в поселениях Святых последних дней в северной части Мексики. Конференция впечатлила Лупу, Рафаэля и Наталию. Прежде чем вернуться в Сан-Маркос, Рафаэлю приснилось, что он проповедует все то же, что узнал на том собрании.
Через несколько недель после конференции президент Пратт и старейшина Янг навестили семью Монрой в Сан-Маркосе. Они провели с ними целый день, отдыхая у них дома и слушая, как сестры исполняют музыку. Вечером старейшина Янг прочитал проповедь о крещении, а президент Пратт рассказал о первых принципах и таинствах Евангелия.
На следующий день, 11 июня 1913 года, Ховита, Лупе и Рафаэль согласились креститься. Чтобы избежать излишнего внимания подозрительно настроенных соседей, они отвели президента Пратта и старейшину Янга в уединенную рощу рядом с речкой неподалеку. Там они нашли достаточно глубокое место, чтобы выполнить таинство крещения.
После этого, уже у берега, президент Пратт и старейшина Янг конфирмовали Ховиту, Лупе и Рафаэля. Президент Пратт сфотографировал их со старейшиной Янгом, и все они вернулись в город к ужину.
Это был счастливый день31.